17 апреля, 1945 года, недалеко от Берлина.
О таком он знал. Особенности путешествий в времени - нельзя менять фиксированные точки истории, иначе всё может полететь к чертям. Либо время остановится, до сотворения того, что должно произойти, либо, если что-то произойти не должно - оно зациклится, до тех пор, пока текущее положение дел не изменится. Всё-таки ключевой точкой был бункер - ничего другого, что меняло ход истории и быть не могло, кроме крошечной блестящей коробки, в недрах которой тихо покоилось что-то настолько страшное, что сама история пыталась перекроить себя, лишь бы не дать этой штуковине заработать. Не сговариваясь ни с кем - зачем? Если ему что-то не удастся, для него просто наступит завтра-сегодня. Скорее всего, он даже не может умереть - хотя это как раз спорный вопрос, он - путешественник во времени и для него подобные парадоксы не более чем любопытный феномен - его память не привязана к какой-либо эпохе, он существует одновременно в сбывшемся, не сбывшемся и сбывающемся.
Окинув взглядов войска, которые собирались идеально так же, как и во "вчерашнем" сегодня, у него создалось ощущение повторного просмотра фильма.
Хруст веток под лапами, уже привычные глазу холмики земли и чуть примятая трава, уже начинающая подниматься - там, где вчера он пытался добраться до бункера. Охрану наверняка усилили - хотя кто знает, возможно для этих людей стук по стенке бункера оказался ложной тревогой, а учитывая плачевное положение и невысокий боевой дух - патрули могли остаться всё так же неорганизованны. Юркнув за уже знакомое дерево врач оценил обстановку.

17 апреля, 1945 года, недалеко от Берлина.
Затаившись, врач ждал, в очередной раз вспоминая о том факте, что он убивает своих фактичеких предков, да и вообще убивает людей. Не сказать, что эта мысль ему претила - с того первого рыцаря, а может позже, с собственной смертью - он как-то примирился с самим фактом ухода и прихода жизней. В средневековье этот вопрос вообще не  стоял, но уже наиная где-то со второй половины двадцатого века - любое убийство вызывало ярость и негодование людей.
Тем временем , с помощью своего Кулона межмирья, Драгонкинг уже оказывался сзади патрульного, сжимая одной лапой его рот, а другой резко давя на шею. Дождавшись, пока тело обмякнет, он резким рывком переактивировал свой артефакт и тем же спобом прикончил второго немца. Огонь по нему не могли открыть по простой причине - прицельная дальность у автоматов того времени маловата, а он находился за спинами немце, удерживая их на линии огня. Расстояния ему хватало - никто не станет строить бункер на непросматриемой территории, так что уложив двоих, он хапнул автомат и вновь испарился, отстранённо глядя, как на том месте, где он стоит, в грязно-чёрной земле межмирья появляются дырки. Оказавшись с тыла позиций стрелвших, волк постарался расстрелять боезапас во всех четверых - не поровну конечно, он понятия не имел, сколько патронов в его оружии, но вот усиленное вооружение как раз ему помогло - к тому же в этот раз он не повторял прошлой ошибки и стрелял короткими очередями. Последнее исчезновение, унёсшее ещё 5 секунд Блага и он снова за деревом, откуда начал своё продвижение. Чуть высунувшись, он оценил причинённый ущерб и готовился к очередному рывку сквозь пространство, если такой понадобится.

17 апреля, 1945 года, недалеко от Берлина
Далее нужно было действовать осторожно - не хотелось врачу превращаться в решето, только из-за того, что он зачистил внешнюю охрану лагеря. Он приблизительно прикинул количество отверстий в стенах бункера, отсутствие видеокамер в этой эпохе, после чего, очередным рывком через межмирье оказался ровно под одной из бойниц, где он никак не мог просматриваться - снаружи никого не было, а вот высовывать голову, чтобы посмотреть вниз вряд ли кому придёт в голову - что они там не видели?
Тем не менее, соблюдая максимальную тишину и осторожность - он полз вдоль стены бункера, стараясь не мести хвостом землю - достаточно неприятное чувство, знаете-ли, как будто вы головой по полу елозите, впрочем задирать его волк опять же не смел - на сиё зрелище точно придётся с пару десятков выстрелов.
После напряжённых метров вокруг бункера - он оказался у пулемётного гнезда, откуда можно было проникнуть внутрь. Исчезнув в очередной раз, он толкнул пулемётчика вперёд, перескочил через него, утаскивая за собой и тем самым оказываясь под ним. Завязалась драка - но это было Драгонкингу на руку - они были ровнёхонько у основания пулемёта и возможности опустить его так низко не было.

17 апреля, 1945 года, недалеко от Берлина
В очередной раз сжав кулон, он сначала оказался между немцами, движением лапы переведя автомат одного в другого и надеясь на рикошеты - к тому же при панической стрельбе магазин вылетает быстро, это он уже усвоил, поэтому достаточно быстро разгоняясь, он клубком тьмы нёсся за убегающим немцем, до тех пор, пока не повалил его на пол, прыгнув со спины. Услышав хруст зубов и мычание, врач испугался - не прикусил ли тот язык, он ему сейчас был нужен, ой как нужен, после чего резким движением перевернул немца и под непрекращающимся воем тревоги проорал ему в ухо, скаля зубы у лица:
-Что у вас в том коридоре, который вы охраняете? Отвечай, если хочешь жить.
Чтобы подкрепить серьёзность намерений, он легонько провёл когтем по щеке, не убирая от неё оскаленных зубов, затем выдал пощёчину, дабы привести немца в чувство - сейчас ему было очень важно время. За понимание языков он не боялся - хитрая система лабиринтов переводила всё, хотя, кстати, Украинский оказался ей не по зубам - видимо присутствовал только немецкий и русский, для данной эпохи. Впрочем, на все эти мысли ушло не более секунды - сирена завывает, подкрепление наверняка уже обивает сапогами полы, а он тут разводит ля-ля. Ещё разок шлёпнув по щеке немца, он повторил вопрос:
-Что в том коридоре, который вы так тщательно охраняете?

17 апреля, 1945 года, недалеко от Берлина.
Не рассчитав времени врач оказался зажат между двух огней - сейчас использовать кулон было нельзя - в замкнутом помещении он работал достаточно плохо, а оказаться в какой-нибудь стене Драгонкингу не хотелось. Посему, он резко рванул назад, на раненого немца, который уже начинал стрелять. Как минимум пара пуль попала в волка, однако немец уже никому не мог причинить вреда. Стараясь не обращать внимания на боль, он рванул к единственному возможному выходу, коридору на Берлин. Там, вначале пробежав его и оставив кровавый след до двери, выходящей из бункера, он остановился и, стараясь не думать о бегущих прямо к нему немцев, ощетинившихся своим оружием, дал энергии Блага наполнить себя. Раны затягивались достаточно быстро - определённый опыт у врача уже имелся. Развернувшись, он со всех лап рванул обратно к повороту на Берлин. Не особенно представляя, что его ждёт, он нёсся без остановки. Лишь скрывшись за изгибом, он позволил себе остановиться и перевести дыхание - наверняка найдётся парочка бдительных немцев, желающих проверить - не один ли он был. Паники не было - холодная рассчётливость, да стойкая неприязнь ко всему Германскому народу - у себя в будущем, он никогда не думал о второй мировой войне, как о такой уж катастрофе, однако глядя в эти озлобленные лица, в желание убивать в глазах - он неожиданно прочувствовал, что там, откуда он был родом жить было всё-таки не так плохо, как здесь. Хотя бы под ухом не стреляют и иногда дают выспаться. Прервал короткий поток размышлений говор немцев.

17 апреля, 1945 года.
А парадокс то набирает обороты. Видимо это какая-то вундервафля, для путешествий во времени. Вот только если они изменят будущее, то меня скорее всего уже не будет в нём. Да и вообще - ничего из привычного мне может не быть. Ладно, нужно будет найти этого генерала и допросить его, а хотя если я существую - то скорее всего я уже смог всё сделать, хотя с другойстороны это же может быть параллельная реальность. А, к чёрту, нужно решать насущные проблемы - думал Драгонкинг, слушая подходивших немцев. Тихо нейтрализовать их не было никакой возможности, а ему нужно было как-то попасть в штаб. Такую оригинальную персону точно отведут в штаб. Быстро шепнув кулону формулу активации на потом - лапы ему наверняка свяжут, он, пересиливая дрожь в ногах, громко и ясно сказал:
-Я сдаюсь. Прекратите уже по мне палить, я не желаю вам зла, но если придётся - вы двое умрёте быстрее, чем успеете моргнуть глазом или позвать маму. И да, я НЕ серкетное русское оружие, так что опустите автоматы и дайте мне уже с вами поговорить.
Медленно, пряча кулон межмирья, который сразу же активировался бы, при звуке любого выстрела и кое-какой короткой команды, он сделал шаг из своего ненадёжного укрытия и оказался лицом к лицу с немцами. В худшем случае - его заволокла бы унылая серость межмирья, сквозь которую он пробежал бы к выходу из бункера, где на мгновение мелькнув среди отряда, он вновь очутился бы там, в привычной унылости тумана.Кстати, скакать по межмирью он ненавидел - там было просто... никак. Ни света, ни запахов, ни ветра - ничего, только смуттные образы предметов "реального" мира.
Выходил из-за угла он зажмурившись, но сейчас рискнул открыть глаза.

18 апреля 1945 года, Берлинская тюрьма.
Глядя в глаза офицеру, который, по подозрению врача был двойником, он начал излагать факты:
-Развяжите меня для начала. Не развяжете? Ох, какая жалость. Офицер значит. Заходите в камеру к разумному существу, которое совсем недавно отняло жизнь у ваших солдат и даже не удивляеетесь ему, не пытаетесь ударить по наглой серой морде? Видимо, вы, господа, до сих пор слабо понимаете человеческую природу. В любом случае, вы, двойники или как вас величать, по-вашему, к моему глубочайшему сожалению ошиблись в чём-то. Ваш искривитель времени, названия которого я опять же не знаю - сбоит, потому что я, честный механик, провалился прямиком через пару различных временных завихрений к вашему чёртовому бункеру, где я убил солдат. Впрочем - солдаты всё равно не ваши. Так вот, пока ситуация не вышла из под контроля, я прошу вас снять эти верёвки с моих лап, которые вам могут оочень сильно пригодиться, отвести меня к вашей машине и вернуть мой кулон. Он мне всё-таки немного дорог. Кстати, позвольте представиться - Драгонкинг, возможно вы уже обо мне что-то слышали, хотя это и маловероятно. Кстати шутка про электричество тоже была не в тему - вам, с вашими технологиями, смеяться на такие темы по меньшей меренизко и глупо.
Впринципе - врачу уже доводилось сталкиваться с двойниками, поэтому такое спокойное отношение к собственной персоне его и насторожило - что в средневековье его не пытались трогать двойники, что здесь. К тому же - любой адекватный человек захочет выместить злость за убитых товарищей, будь он хоть трижды связан нормами закона и морали. Поэтому, расположившись поудобнее, волк ждал ответа.

18 апреля 1945 года, Берлинская тюрьма.
Морда врача была разочарованной.
-А русским нравились сказки, они вообще забавные, забалтываешь их, а потом они умирают быстро, а перед этим ругаются смешно. Я, по-моему, уже на ваши вопросы ответил: я сам по себе, кто я - объяснить всё равно не могу, я не с русскими - это точно, вам зла я тоже не желаю. Конкретно вам, всей Германии и фюреру. Кстати с теми ребятами я пытался поговорить, но они решили устроить стрельбу по мишеням. А теперь задумайтесь - я, в одну морду, без оружия перебил охрану бункера, с пулемётчиком и всех моих ранений - две дырки на штанах от шальной пули. Наверное, я мог бы спокойно переить это ваше "Подкрепление", если мне захотелось бы но я не маньяк. Я разве похож на маньяка? Кстати, раз развязывать меня вы всё равно не собираетесь - представьтесь хотя-бы, а то как-то называть вас офицером мне не хочется. Кстати, вы не могли бы мне рассказать - как продвигается война? А то знаете ли из этого унылого помещения внешнего мира не видать. Кстати, передайте вашим боевым товарищам, что мою побрякушку лучше не трогать, в ней маленький сюрприз, при детонации которого взлетит на воздух весь Берлин, в который я, кстати, прибл только ради аудиенции с великим и могучим предводителем германского народа, когда у него часы приёма?
Драгонкниг не кривил душой - он опасался использовать кулон в помещениях потому, что если он вдруг окажется в любом твёрдом объекте - атомные структуры пересекутся и будет эффект повеселее парочки атомных бомб.Подтвердить или опровергнуть его слова про попытку разговора не могли - некому было Нагло глядя на офицера, он уточнил:
-Нну?

Отредактировано Dragonking (2014-02-14 11:24:21)

Унылый Берлинский Каземат. 1945 год.
Просиживать штаны на стуле, к тому же со связанными лапами врачу совершенно не нравилось, к тому же угроза о битье электричеством мягко говоря была действенной - какими бы способностями к лечению ты не обладаешь, против остановки сердца вследствии конвульсионных сокращений не попрёшь. Идея сбежать к русским была отметена - раз он не успел справиться с немцами раньше - не получится и сейчас. План был прост - найти двойников, посе чего, с помощью браслета времени, отправиться прямиком в Берлин, начала вторжения. Вторгаться в свою собственную временную линию - дело гиблое, однако каждый тик искривителя порождал новую реальность - например Гробов, если он ещё жив, наверняка пустит здоровенному волку пулю в лоб без лишних разговоров - в этом прошлом их знакомства просто не существовало. Пройдясь по камере, он не стал тянуть паузу:
-Фюреру так фюреру - главное чтобы он не включил его случайно, направленный взрыв им всё равно не вызвать, разве что красиво уйти из жизни. Красивое у вас имя, господин Ниделвоц, для меня звучит так же экзотично, как и для вас моё. Кстати доктору Гаубсу я бы нанёс личный визит, если позволите. Можете смеяться, однако я в какой-то мере его коллега. Кстати, а у вас ничего не болит? Мне не убудет, а вам может услугу окажу, за то, что солдатиков попридержали. Услугу за услугу так сказать. Ну что-же, союзники?
С этими словами Драгонкинг подошёл к краю клетки и, насколько позволяла толщина, протянул лапу для рукопожатия. Немец, как ни странно, уже не вызывал такой неприязни - человек, как человек, войны не хочет, как и русские. И чего они вообще её начали?

18 апреля 1945 года, Берлинская тюрьма.
-Нелогичный вы, господин Неделвоц, давайте-ка вашу ручку. Я не гадалка, так что украшения не сворую. Не бойтесь, больно не будет, разве что чуть щекотно.
Крепко обхватив своей лапой руку офицера, врач привычно зажмурился, представляя себе сифилис в теле немца. Гниль расползалась на органы, красными нитками тянулась по всему организму, заставляя его страдать. Тускло отсвечивали зелёным раковые клетки, потихоньку начинавшие расплываться по телу, иммунитет которого золотистым, пульсирующим ореолом ютился вокруг мозга и сердца, стараясь не допускать чужеродную пакость туда. Сосредоточившись, врач начал потихоньку наполнять организм энергией Блага, передавая её напрямую, через рукопожатие.
Рука полковника начала ощутимо чесаться, словно тысячи крошечных змеек пробивали свой путь изнутри. Одновременно - приходила успокаивающая теплота. Продираясь через хитросплетения вен и артерий, трубки костей и тоненькие ниточки капилляров Благо наполняло тело больного, работая как катализатор. Само по себе Благо - энергия. Вот только в руках врача она начинает невероятно усиливать естественные процессы организма - зарастают раны, даже травму мозга теоретически можно вылечить, если пациент окажется рядом в небольшой отрезок времени - что-то около трёх-пяти минут, в зависимости от тяжести. Отпустив руку, врач ловил глазами слабые отблески света, периодически появляющиеся вокруг немца - сам офицер их видеть не мог. Гниль перерабатывалась - неперерабатываемое сжигалось, в плещущейся энергии. Когда зуд прошёл, слегка похудевший пациент не без удивления мог увидеть, что участки тела, ранее покрытые уродливыми язвами, теперь девственно чисты, как у новорождённого. Подняв голову, он увидел волка, который сгорбившись сидел в углу камеры, опустив глаза.
Посидев так пару секунд, слушая неторопливые шаги солдат, он тихо, так, чтобы только полковник слышал, сказал:
-А Искривитель - то, что скоро уничтожит и русских, и германцев, тебя в том числе.
Подняв на него глаза, в которых плескалась глухая тоска, он закончил:
-И меня...

18 апреля 1945 года, "Лаборатория" доктора Гаубса
Прикинув, что бросаться на вооружённого немца без кулона - чистое самоубийство, Драгонкинг покорно дал расцепить на себе наручники, после чего, достаточно нервно, дал себя привязать, стараясь оставить себе хоть какое-то пространство для манёвра. Повернув, насколько было возможно, голову к Гаубсу, он вежливо уточнил:
-А что вы, доктор, изобрели? Наверное вот эту искрящуюся штуковину, не так ли? Я думаю, что если ей кого-нибудь ткнуть будет оочень больно. А как вас зовут? А как вы назовёте ваше изобретение? А почему вы работаете в столь мрачном месте, если вам, по вашему статусу, положена гораздо большая и светлая комнатушка?
Весь этот поток вопросов Драгонкинг выбрасывал на профессора в то время, как проверял на прочность верёвки. Приковывать его железом было бы искренним идиотизмом - законы физики и заземление никто не отменял. Скорее всего, при достаточно сильной боли, он просто порвёт их, вот только доводить до этого не хотелось. Пускай профессор явно чокнутый на голову, но вот автоматчик, сколь бы разумным он не был, увидев ревущего двухметрового волка, скорее всего просто вдавит курок и изрешетит его. С такими невесёлыми мыслями, он начал оглядывать лабораторию, чтобы максимально оттянуть момент дохождения боли - если не смотреть на иглу, которой тебе делают укол - боль будет гораздо меньше. Хотя, в случае с электричеством, проверить данное предположению врачу как-то не доводилось. Последний раз обежав глазами комнату, он прикинул, что до окна, даже при неплохом разбеге, не долезть с нужной скоростью и, сжав зубы, стал ждать пытки.

Отредактировано Dragonking (2014-02-26 16:30:11)

18 апреля 1945 года, "Лаборатория" доктора Гаубса
Получать второй заряд Драгонкингу совершенно не хотелось. Он мог вытерпеть голод, жажду, болезни, ещё много неприятных вещей, но вот боль была тем, что он ненавидел всеми фибрами своей души. Ещё раз проверив верёвки, он максимально вежливо, насколько позволяло ему самообладание, начал отвечать на этой своеобразной пытке-допросе. Что это такое он пока и сам не определился, однако искрящийся аргумент в руках Генриха склонял его именно в сторону пытки.
-Как же я мог о вас не слышать, мой глубокоуважаемый коллега, если там, откуда я родом, ваше имя едва ли не превозносят. Правда, вот незадача, один из ваших чертежей оказался чуть менее стабильным, чем мы предполагали и чуть более разрушительным. Поэтому я, видимо, последний из своего рода, вынужден просить вас о том, чтобы вы предоставили мне его и я смог наконец выполнить великое дело своих предков - закончить машину вашего имени. Вот только здесь, привязанный, хотя и получивший заряд бодрости из вашего великолепного устройства, кстати, вполне достаточный, хотя если хотите - можете продолжать. Солдаты возле бункера осмелились в разговоре упомянуть вас и назвать вашу лабораторию складом хлама, а уж что они говорили о вас. Оооо, нет, мои чукие уши не могли перенести такой ереси.
Всё это волк говорил с таким жаром, что театральные училища, скорее всего, зачли это выступление за экзамен. Вот только вместо судей здесь были унылые агрегаты, а вместо банального
-Иди вон!
Была чёртова электрическая палка.

18 апреля 1945 года, "Лаборатория" доктора Гаубса.
Ощущая, как дымится шкура на шее, врач слабо лязгал зубами, которые сводило судорогой. О побеге он уже даже не помышлял - взгляд прикован к мунтеркейхтору, в глазах вместо ненависти только страх. Оторва взгляд от возвращающемуся к нему Гаубсу, он наткнулся на агитплакат, на котором было написано что-то про свободу Австро-Венгрии. В голову гулко прокатился вопрос - откуда? С трудом разлепив зубы, он достаточно громко, но невнятно прошептал - голос повиноваться отказывался:
-Из Авштра-Венхьри. Ньяш там было немного. Мы и помыш... пом... дюмать не мгли а мешти. Вы наш шпашитель, без ваш мы бы умерли давным давно.
Драгонкинг закашлялся, горло неистово саднило, но даже краешком уплывающего сознания он понимал, что если сейчас привести себя в чувство, то он останется в этой пыточной очень надолго - объект, который можно бесконечно мучить - не мечта ли для этого выродка? Снова глядя на искорки, разлетающиеся от орудия пыток, он попытался продолжить:
-Беш вашей техн... техн... мы не вышили бы дня.
Ещё раз лязгнув зубами, он замолчал, поняв, что выдавить из себя ещё что-то попросту не может. Мозги, казалось, запекались так же, как и шея. Пару раз моргнув, он отметил отнюдь не бесполезный факт - солдаты у входа явно боялись их обоих: и врача и психопата-электрика. При том неизвестно, кого больше.

Отредактировано Dragonking (2014-03-01 14:10:13)

18 апреля 1945 года, "Лаборатория" доктора Гаубса.
С рисованием у врача были очень сложные отношения в детстве, однако обучение в медицинском и многочисленные рисунки, схемы, графики, наброски - более менее научили его сложному искусству рисования. Линейка или циркуль ему не понадобились. Кратенько обрисовав цепочку, он начал достаточно криво обрисовывать решётку, вокруг кристалла. Закончив эскиз, он грубыми штрихами показал покоящийся в центре кристалл, после чего кратко объяснил:
-Этот крисстал получается в результате объединения нескольких технологий, которые, увы, воспроизвести кто-либо не в состоянии. Дело тут не в недостатке ума или технологий, но в том, что у вас под боком просто нету пары чёрных дыр, из которых можно вынуть антиматерию, но о такой вещи, как межмирье, я вам сейчас поведаю. Так вот - межмирье - несуществующее время.
Карандаш вновь заёрзал по бумаге.
Вот эта верхняя линяя - будущее, нижняя - прошлое, та, что посередине - настоящее. А вот эта волна между прошлым будущим и настоящим, не касающаяся их - безвременье. Этот кристалл содержит в себе кусочек чёрной дыры, которая способна, при правильной настройке, перенести человека и других разумных существ туда. Катализатором является особая форма материи, похожую на ту, которую называют плазмой, разве что чуть с другой структурой. Её невозможно зафиксировать никакими приборами, но если ты имеешь её - ты богаче любого человека, когда либо жившего на этом свете! Передать её как-либо нельзя, у каждого живого существа есть свой баланс. Мой, увы, полностью исчерпан. Это одна из причин, почему я не пришёл сразу к вам, доктор - господа офицеры решили, что сначала меня лучше хорошенько избить. Если мне вернут кулон, я смогу продемонстрировать вам то, как он работает, в нём наверняка осталось немного энергии, на демонстрацию как раз хватит. Представьте, какие перспективы вас ждут - невидимые армии, идущие по миру, по вашему миру, ведь только у вас будет эта уникальная технология. Впрочем, без наглядности мои рисунки просто ничто - каракули. Я да, я почту за честь стать вашим помощником, вот только зарядом бодрости я предпочту не злоупотреблять - вы и так для меня достаточно сделали, любезнейший.
Неся весь этот бред чуть сиплым голосом врач продолжал озираться в поисках какой-либо лазейки, способной увести его из этого негостеприимного места. Да и заряд бодрости его совершенно не прельщал.